Взгляд русского на современное образование европы. Взгляд руссклго на современное образование европы. Нужна помощь по изучению какой-либы темы

28 - 30 мая

Московская область, Богоявленское

Свято-Филаретовский институт продолжает серию конференций, посвященных православной экклезиологии. На конференции 2017 года обсуждались особенности церковной рецепции евхаристической экклезиологии протопресвитера Николая Афанасьева, а также современное восприятие Евхаристии как центра жизни церковного собрания. Состоявшийся разговор выявил целый ряд проблем, связанных с современным пониманием Церкви и ее границ , рассмотреть которые предполагается на конференции 2018 года.

Актуальность темы обусловлена тем, что вне пределов храмового богослужения или прихода трудно увидеть и засвидетельствовать наличие церковной жизни, основанной на собственно новозаветных началах. Да и внутри приходской ограды жизнь нередко определяется не столько законом любви, сколько соображениями административными и экономическими, а то и прямо диктуется запросами секулярного общества.

Никео-Цареградское исповедание говорит о Церкви как о предмете веры христиан, а значит как о живом организме, теле Христовом, существующем не только в прошлом или будущем, но и в настоящий момент истории, о чем каждый верный может свидетельствовать любому «внешнему»: «Приди и посмотри». Таким образом, верующий во Христа должен знать «свое собрание», опознающееся, по слову Спасителя, по взаимной любви Его учеников (Ин 13:35).

Учение о Церкви стало основной областью богословских исследований XIX-XX веков, причем не только в восточных, но и в западных церквах. За это время по-новому были поставлены вопросы кафолической природы Церкви, ее соотношения с тварным и нетварным миром, актуального содержания понятия «спасение», соединения «закона веры» и «закона молитвы» в церковном сознании древних и современных христиан, миссии церкви в секулярном мире и т.п. Но целый ряд экклезиологических проблем еще нуждается в постановке и обсуждении на современном уровне церковной мысли и практики. Среди них можно назвать, например, следующие:

• открытость Церкви и необходимость выявления ее границ;
• единая природа Церкви и сосуществование в ней различных экклезиологий;
• исповедание единства, святости, апостоличности и соборности Церкви и эмпирическое выражение этих свойств в современности;
• таинство Церкви и проблема сакраментализма;
• общение в Церкви и его каноническое, мистериальное и мистическое измерения;
• конфессиональные подходы к пониманию единой природы Церкви и перспективы межконфессионального диалога и др.

Разумеется, современный разговор о тайне и таинстве Церкви не может обойти стороной и проблему богословского языка. Очевидно, что уже далеко не весь опыт церковной жизни можно выразить в онтологических понятиях, в то время как разговор о Боге и Церкви в понятиях экзистенциальных также не является приемлемым для всех в христианском мире.

Организаторы конференции надеются, что заинтересованный, вдумчивый и свободный диалог ее участников по названным и близким к ним вопросам принесет свои добрые плоды.

Заявку для участия в конференции в качестве докладчика с темой и тезисами доклада просим присылать в Оргкомитет конференции до 1 апреля 2018 года. Заявку для участия в качестве слушателя можно прислать до 20 апреля 2018 года.

В заявке необходимо указать фамилию, имя и отчество участника, город, место работы или служения, должность, эл. адрес и телефон.

Питание, проживание, проезд из Москвы к месту проведения конференции (Истринский район Московской области, дом Культурно-просветительского центра «Преображение») и обратно – за счет принимающей стороны. Оргвзнос – 2500 руб. Планируется публикация сборника материалов конференции, размещаемого в РИНЦ.

Оргкомитет
E-mail: [email protected]
Телефон: +7 495 623 03 80; +7 968 937 34 64; +7 962 986 91 08

Председатель оргкомитета: Дмитрий Сергеевич Гасак, первый проректор СФИ

Сегодня в нашей стране о Церкви может рассуждать каждый «кому не лень». Любой журналист, даже тот который знает только первую фразу молитвы «Отче наш», становиться экспертом в области экклезиологии. Депутаты решают вопросы «церковной политики» не понимая даже того, что эти два слова не могут сосуществовать друг с другом в принципе.
Экклесиологическая ересь разъедают души современников. Ее суть одна но подвидов много. Сюда относятся такие понятия как «Бог в душе, зачем мне посредники», «христианский либерализм» где ересь стала «богословским мнением», «церковь – социальный институт». Список можно продолжать. Не зависимо от наименований и различий все они смертельны для души.
Что же такое «Церковь» по своему существу? К сожалению наш опыт говорит о том, что далеко не все профессионалы в области религии понимают что же такое Церковь. Давайте попытаемся вспомнить базовые основы православной экклезиологии.
Основой понимания сущности Церкви стали слова апостола Павла – Церковь - ТЕЛО ХРИСТА. Очень важный сравнительный текст его Первого послания к Коринфянам. В одном случае (1.Кор.10:16-17) апостол Павел Телом Христа называет Евхаристический Хлеб, у тут же в (1.Кор.12:27) Телом Христа он называет местную церковь (или общину). Важно то что в обоих случаях ап. Павел имеет ввиду одно и тоже. А именно то что община есть такое же Тело Христа как и Евхаристия.
По апостолу Павлу, Христос живет в евхаристическом собрании верующих так же, как он присутствует в своих Евхаристических Дарах – Хлебе и Вине. Каждая местная Церковь есть Тело Христа. Именно благодаря причастию Тела и Крови Христа мы становимся членами Его воскресшего Тела. Важно понять - не какой то части Его, а всего Тела. Следовательно – КАЖДОЕ ЕВХАРИСТИЧЕСКОЕ СОБРАНИЕ ЕСТЬ ЦЕРКОВЬ ВО ВСЕЙ СВОЕЙ ПОЛНОТЕ.
Первый важный вывод который мы должны сделать тот что Церковь не может состоять из частей. Выражение «часть Вселенской Церкви» или «ее составляющая» - не точно. Тело Христа не делится на части. Когда мы говорим о том, что Православная Церковь состоит их пятнадцати Поместных церквей мы должны понимать что они соотносятся между собой не как сумма слагаемых, а как единство идентичности. Например Грузинская, Болгарская, Греческая Церковь не три Церкви, а Одна. Выражение Русская Православная Церковь, или Украинская, Сербская расшифровывается как Единая, Святая, Соборная и Апостольская Церковь находящая на территории России, Украины, Сербии и т.п. При этом для ее верующих и духовенства статус этих поместных церквей, такие как патриархат, автономия или митрополия, по сути не имеют никакого сотереологического значения. Имеет значение только одно – истинность Причастия Тела и Крови Христа.
Согласно Игнатию Антиохийскому: «Только та Евхаристия должна почитаться истинною, которая совершается епископом или тем, кому он сам предоставил это». Поэтому: «где будет епископ, там должен быть и народ, так же где Иисус Христос, там и кафолическая Церковь». Предстоятель местной общины олицетворяет собой ее единство. Первоначально таким предстоятелем был первый из пресвитеров. Именно им произносилась молитва благодарения, которая известна нам как Евхаристический канон. Для святителя Игнатия Антиохийского Церковь и евхаристическое собрание понятия тождественные. Каждая из них есть Церковь во всей полноте.
Со временем ситуация стала меняться. Предстоятелем местной церкви сегодня является епископ, а пресвитеры делегируются им в качестве предстоятелей евхаристических собраний. Местная Церковь – это епархия. а евхаристическое собрание - это приход. Такая перемена произошла после того, как у епископа в подчинении оказалось несколько евхаристических общин.
Но эмпирически именно приход продолжает быть для верующих единственно зримой «ecclesia». Епархия более воспринимается ими как административное звено. Поэтому к пресвитеру и перешли многие функции епископа. Сегодня он регулярный совершитель богослужений, пастырь и наставник церкви, а это все те функции которые в ранней Церкви принадлежали епископу. Древняя Церковь не стала увеличивать количество епископских кафедр, а предпочла вычленять, особенно на селе, приходы. Таким образом приход стал получать свою кафоличность в вышестоящей епархии.
Прот. Александр Шмеман в своем сочинении «Евхаристия» пишет о том, что несмотря на произошедшие изменения в церковным сознании все равно именно с пресвитером связанна идея пастырства. Священник это «отец», а епископ – «владыка». Архиерей стал больше восприниматься как администратор, начальник духовенства, а священник как «батюшка». Связанно это с тем, что главной в Церкви всегда была не иерархическая структура, а Чаша Христа. Потому что только в ней, и через нее, происходит единение христиан с Воскресшим Христом, и в Нем друг с другом. И никакого другого механизма получения этого единства нет. Этот факт есть основанием всей нашей экклезиологии. Она всегда была и будет эвхаристо – центричной.
Сегодня мы не можем ставить знак равенства между поместной Церковью и приходом как это было во время свят. Игнатия Антиохийского. В руководимой священником местной общине недостает важнейших атрибутов Церкви. Там нет не только епископа, но и коллегии пресвитеров, а зачастую и диакона. Бывают случаи когда священник служит даже без мирян, что противоречит сути и смыслу евхаристического собрания. Но для Православной Церкви было важно сохранить все характеристики церковной полноты, поэтому именно епархия становиться тем Телом Христа, о котором пишет апостол Павел Коринфянам. Современная практика к увеличению количества епархий и соответственно епископата говорит о наметившийся тенденции сближения с практикой древней церкви, которая подразумевала что место нынешнего благочинного занимает епископ основная забота которого евхаристическое служение.
Согласно концепции евхаристической экклезиологии, священник (епископ, пресвитер, диакон) принимает полномочия и харизму рукоположения не для себя, а для служения народу Божию. Благодать, которую священник получает при своем рукоположении дается для тех, которые в ней нуждаются. Т.е. это Дар, предназначенный для других. Нельзя ставить вопрос как - то: «что дает рукоположение священнику»? Правильно ставить вопрос: «в какое отношение к общине ставит священника его рукоположение»?
Служение священнослужителя есть служение единству местной, и следовательно соборной Церкви. Рукоположенный пресвитер, как и епископ, изображают и актуализируют священство народа Божия. Священнический народ Божий без предстоятеля не может существовать, но и предстоятель евхаристического собрания не может без народа Божия действовать священнически. Поэтому рукоположение священника обязательно подтверждаться согласием народа.
За каждый евхаристическим собранием, когда вместе с епископом совершается Евхаристия, присутствует вся кафолическая полнота. Это собрание зависимо от других таких же евхаристических собраний и не может существовать само по себе. Таким образом единство всех поместных Церквей соткано по образу единства Святой Троицы. Ни одна из Божественных Ипостасей не есть в большей, или в меньшей мере Божественной, чем другие, и ни одна из них не есть часть Божества: каждая - весь Бог, во всей полноте, и, тем не менее, только в общении с другими Ипостасями. По этой аналогии и местные Церкви являя собой всю соборную полноту зависят друг от друга, по образу единения Божественных Лиц. Это сущностное понимание того чем, является Церковь по своей сути.

Что делает церковь подлинно церковью? Какой образ жизни соответствует её новозаветному призванию и отвечает запросам нашего времени? Как навести мосты между гениальными богословскими прозрениями XX века и современной практикой церковной жизни? Осмыслению подобных вопросов был посвящён богословский симпозиум, который 10-12 мая провёл Свято-Филаретовский православно-христианский институт.

Отправной точкой для размышлений стала евхаристическая экклезиология – созданная в XX веке выдающимся православным богословом протопресвитером Николаем Афанасьевым реконструкция нормы церковной жизни, попытка прорваться сквозь вековые наслоения и искажения к первородному духовному опыту древней церкви, который доносят до нас раннехристианские тексты.

Широко воспринятая не только в православном, но и в католическом мире, пророческая интуиция отца Николая придала мощнейший импульс духовному обновлению церковной жизни. Не только потому что стала альтернативой господствовавшей универсальной экклезиологии, делавшей акцент на внешней иерархической структуре церкви, но и потому что дала пищу для размышлений богословам и церковным деятелям, которые вслед за отцом Николаем хотели видеть в церкви прежде всего собрание народа Божьего, поставив перед ними ряд трудных вопросов.

Ключевой из них – вопрос о самом евхаристическом собрании. Как оно возникает? Где проходят его границы? Кого можно считать членом такого собрания? Ведь в своей реконструкции Афанасьев описывает не вообще какую-то церковь, не церковь оглашаемых, не церковь ищущих, а то, что назвал «церковью верных» – собрание людей, отдающих Богу свое сердце и творящих Его дело в мире.

Укоренённая в духовном опыте церковного возрождения, которое переживали деятели русской эмиграции, богословская интуиция отца Николая говорит о том, что Церковь, которую он прозревает – не просто идеал. Поиск первородной, от Христа идущей евангельской жизни, имеющий универсальное, конституирующее значение для церкви, сообщает богословию отца Николая пророческую силу и убедительность, не случайно евхаристическое собрание в его работах больше похоже на предмет проповеди, чем на богословский конструкт.

Но вольно или невольно границы этой чаемой Церкви оказываются за пределами наличной церковной действительности, оставаясь, по выражению одного из участников конференции, «в области Божьей надежды».

В поисках нежитейской церкви

Отец Николай хотел видеть в церкви народ Божий – «лаиков», а не «биотиков», не «житейских», ставя под вопрос саму возможность употребления слова «миряне». Как напомнил ректор СФИ , «назвать членов евхаристического собрания мирянами невозможно: “лаикос” не переводится как мирянин, это член народа Божьего, и когда мы говорим о царственном священстве, мы не имеем в виду мирян, “мирских”, “житейских”».

Можно ли найти или создать такое собрание в современной приходской практике? Что конституирует церковное собрание, каким образом определяются его границы? Как мыслится поиск Бога, что подразумевается под участием христианина в жизни церкви, что такое сама эта жизнь?

Современный приходской опыт, в большой степени сфокусированный вокруг обрядов и таинств, понятых в индивидуалистическом ключе, как путь к здоровью и благополучию, скорее ориентирован на обслуживание житейских запросов «биотиков» и «космиков». Житейско-обрядовая парадигма жизни церкви приводит к тому, что и требования к членам церковного собрания, и его границы выстраиваются по обрядовому критерию и вполне потребительски, вполне совпадая с логикой мира сего. На практике человек считается христианином, если он был с ритуальной точки зрения более-менее нормально крещён и с какой-то периодичностью причащается и исповедуется (при том, что качество и периодичность исповеди и её связь с жизнью составляют отдельный большой вопрос).

При таких акцентах волны мира сего смывают смысловые содержательные вещи, и если кто-то желает ими жить, то он живёт ими как бы в отдельности, оставаясь лишённым церковного общения. Человек с «нежитейским» запросом, находящийся в духовном поиске, не может прийти к истине без Христа и собрания Его учеников и вынужден, по выражению , «искать Церковь в церкви». Приходское же собрание скорее само нуждается во внятном слове о Христе и примере христианской жизни, чем способно сказать это слово внешнему человеку.

Человек хочет найти русло потока непрестающей жизни Христовой, наполненной евангельским духом и смыслом, чтобы напитаться Его жизнью и войти в её глубины. Однако на приходе он вероятнее найдёт границу между алтарем и храмом или между церковью-корпорацией, предоставляющей ритуальные услуги, и церковью мирян «биотиков» – потребителей этих услуг.

Контуры тела

В богословии XX века вопрос о границах Церкви был одним из основных. Отец Сергий Булгаков и отец Георгий Флоровский, размышляя о «контурах церковного тела», различали его мистические границы, в пределе включающие в себя всё мироздание, и эмпирические (канонические) границы поместной общины. Подобное различение (церкви с большой и с малой буквы) оказалось достаточно широко воспринято. Отец Николай Афанасьев, сохраняя это различение, перенес акцент с канонических границ на мистические, чем придал импульс развитию межконфессионального диалога, поскольку признал действительность таинств за каноническими границами православия.

Но если мистическая Церковь Христова выявляется в Евхаристии, означает ли это, что она – «Una Sancta», «лаос», «Церковь верных» – созидается совершением этого таинства?

Протоиерей Александр Лаврин напомнил о дискуссии, которая развернулась несколько лет назад вокруг вопроса о частоте причастия и в результате которой многие согласились с тем, что приходить на литургию имеет смысл именно ради соборного причащения. Но размышляя о том, как это повлияло на собрание, отец Александр заметил, что «хотя понимание новых сведений может заставить человека вдумчиво искать, разбираться, но оно не может само по себе изменить его взаимоотношений с Богом и ближним, которые лежат в основе духовной жизни». «Если движения в эту сторону нет, то частое причастие не приносит плода, – сказал отец Александр. – Человек всё равно продолжает жить собою, вполне мирской внешней жизнью».

Это противоречие разрешается более внимательным рассмотрением вопроса о границах Церкви, считает ректор СФИ . Он подчеркнул, что наряду с мистическими и каноническими, необходимо различать мистериальные границы церкви, которые не следует отождествлять с мистическими: таинства сами по себе не приводят к рождению евхаристической общины.

Отец Георгий напомнил, что древняя церковь опиралась на пророческое служение, служение слова, и вероятно, именно оно формировало собрание, способное приносить благодарение «единым сердцем и едиными устами». Современная церковная жизнь, в которой пророческая составляющая не осознана и зачастую умаляется лжесмирением, даёт мало оснований для надежд на возрождение «центральных служений, свойственных древней церкви», считает отец Георгий. Однако «там, где есть свобода духа, есть и Церковь, и святые, и общение даров духа», уверен он, и церковные служения, связанные с раскрытием духа и смысла христианской жизни, такие как научение жизни по вере, проповедь в церковном собрании, осмысление тайн веры, несомненно, причастны пророческому дару.

Сакраментальный миф о евхаристии

Профессор Аристотелевского университета в Фессалониках Петрос Василиадис, комментируя мысль отца Георгия о необходимости различать мистические и мистериальные границы Церкви, подтвердил, что существует фундаментальное непонимание греческого понятия «мистирион». В раннехристианских текстах оно означает не таинство, а замысел Бога о спасении и преображении мира, границы которого в пределе должны совпасть с границами Церкви. Он напомнил, что древняя церковь как раз дистанцировалась от понимания евхаристии как «сакраментального культа», и в этом смысле неразличение мистических и мистериальных границ церкви действительно вносит изрядную путаницу.

По мнению профессора Василиадиса, более плодотворна крещальная экклезиология (богословская разработка отца Джона Эриксона), которая точнее артикулирует качественные границы Церкви, фокусируясь на проблеме того самого первого и единственного настоящего посвящения в члены народа Божьего, которое происходит, или по крайней мере должно происходить, в крещении.

II или XX век?

Декан Свято-Владимирской семинарии в Нью-Йорке протоиерей Джон Бэр, заочно принявший участие в конференции, связывает акцент на евхаристии, который делали Афанасьев, и другие деятели эмиграции, с уникальным пережитым ими духовным опытом. В этом смысле евхаристическая экклезиология отражает не столько реалии II века, которые пытался реконструировать отец Николай, сколько их особое прочтение богословами XX века, считает отец Джон. При этом он высказал мысль, что сведение вопроса о границах Церкви к совершению таинств так или иначе возвращает к территориально-приходскому принципу и епископальной экклезиологии.

Дорогие сестры и братья!

По мнению многих современных богословов, одним из самых горячих в области экклезиологии остается вопрос о служении мирян (точнее, лаиков). И самый показательный разрыв между богословием и жизнью здесь, как говорит профессор Василиадис, касается служения женщин. Судя по новозаветным текстам, для древней церкви здесь вообще не было проблемы, служение женщин было фактом, не требовавшим обоснований. Дискуссии начались лишь во II веке, когда церковь стала врастать в традиционную структуру римского общества. Реконструкцию представлений о месте сестер в древней церкви по новозаветным текстам представил старший преподаватель СФИ Глеб Ястребов.

Конечно, экклезиология – явление локальное, попытка такого ничтожного меньшинства, как церковь, «измерить собственный пульс», осмыслить свой путь и призвание в мире. Но по существу речь идет о качестве того небольшого количества соли, которое призвано уберечь мир от гниения и сделать человека похожим на себя (а значит, хотя бы отдаленно напоминающим и Создателя). И чтобы отвечать этому призванию, церкви так важно периодически напоминать себе, что оно обеспечивается не «правильными» таинствами или особой сакральной структурой, а тем, что здесь человек открывает для себя неразрывную связь с Богом и ближним – свой единственный шанс прийти в себя и стать причастным вечности.

В научно-богословском симпозиуме СФИ «Евхаристическая экклезиология сегодня: восприятие, воплощение, развитие» приняли участие 97 человек из восьми стран, 25 городов и 18 епархий Русской православной церкви, а также из Элладской православной церкви и Православной церкви в Америке. В конференции участвовали представители десяти светских и богословских образовательных и научных институтов. Во время симпозиума состоялось два круглых стола, прозвучало 14 докладов.

Софья Андросенко

Фото Александра Волкова, Евгения Гурко, Кирилла Мозгова, Олега Свечникова